Победа при Синопе

"Битва славная, выше Чесмы и Наварила" Ура, Нахимов!»

Из письма вице-адмирала В А.Корнилова от 22 ноября 1853 года Обстановка, предшествовавшая Восточной (Крымской) войне, и начало военных действий Император Николай I стремился укрепить положение России на Черном море, усилить ее влияние на Балканском полуост­рове и гарантировать ей свободный вы­ход в Эгейское и Средиземное моря через Черноморские проливы. Этому всячески препятствовали Англия и Франция, пытавшиеся всемерно укрепить свои политические и экономические позиции на Ближнем Востоке. Черноморский флот России к началу 1853 года состоял из 14 линейных кораб лей, шести фрегатов, четырех корветов, 12 бригов и 32 транспортов — все они были парусные, а также имел в своем составе семь пароходофрегатов и 24 малых парохода. Главной базой Черноморского флота являлся Севастополь, располагавший доками для ремонта линейных кораблей, хорошо защищенный с моря береговыми укреплениями. Тыловой базой был Нико­лаев, ще находились кораблестроительные верфи. У входа в Днепровско-Бугский лиман он прикрывался двумя устаревшими крепостями — Очаковом и Кинбурном. Турецкий флот значительно уступал в силе российскому. Он также состоял в основном из парусных судов и насчитывал шесть линейных кораблей, по десять фрегатов и корветов, шесть бригов и столько же пароходофрегатов. Но боевая готов­ность флота Турции была низка: к началу военных действий боеспособными являлись только семь фрегатов, три корвета и четыре пароходофрегата. Слабость военно-морского флота не помешала Турции, имевшей большую сухопутную армию и подталкиваемой к войне с Россией Англией и Францией, начать с января 1853 года тайную подготовку к захвату Кавказа. В конце мая 1853 года Россия разорвала дипломатические отношения с Турцией после отказа последней обеспечить христианам равные права с исповедующим ислам населением. 14 июня по приказу Николая I 80-тысячная армия под начальством князя Н.Д.Горчакова перешла границу вассальных турецких княжеств Молдавии и Валахии. Спустя восемь дней русские войска заняли их столицы Яссы и Бухарест. Рассматривая захват дунайских княжеств как посягательство России на целостность Турции и как прелюдию к захвату Черноморских проливов, Англия и Франция направили тотчас свои эскадры в Мраморное море с целью обеспечить защиту Константинополя от русского десанта. Турция, уверенная в поддержке союзников, потребовала освобождения территории дунайских княжеств и 14 октября предъявила России ультиматум.
Командование Черноморского флота, повидимому, имело гораздо более ясное представление о замыслах Турции по захвату Кавказа, чем руководство в Петербурге. Корабли, которые по плану начальника штаба флота генерал-адъютанта вице-адмирала В.А.Корнилова блокировали южное и восточное побережье Черного моря, доставляли в штаб флота полученные от досматриваемых судов сообщения о том, что предметом военных устремлений турок будет Кавказ. Эти сведения подтверждались известиями и с самого Кавказа, где с русскими войсками воевали горцы Шамиля. 20 мая к Босфору направился с разве­дывательной целью отряд под командованием капитан-лейтенанта С.СЛесовскош. Одновременно эскадра контр-адмирала Ф.М.Новосильскош ушла в крейсерство вдоль абхазского побережья. В конце июня оба соединения вернулись в Севастополь, не обнаружив турецких кораблей. * Шамиль (1797—1871), 3-й имам Дагестана и Чечни (1834—1859), возглавлял борьбу кавказских горцев против российских войск и местных феодалов под лозунгами мюридизма в ходе Кавказской войны 1817—1864 годов. 26 августа 1859 года взят в плен русскими войсками в ауле Гуниб и сослан с семьей в Калугу. Умер по пути в Мекку, в Медине. К началу осени враждебность к России горского населения Кавказа, подогревае­мая турецкой и английской агентурой, достигла апогея. В связи с этим наместник царя на Кавказе князь М.С.Воронцов сделал сенсационное заявление о том, что если турки, а за ними англичане и фран­цузы сумеют вовремя оказать существенную помощь Шамилю, то Кавказ для России будет потерян навсегда. Воронцов считал, что численности вверенной ему армии недостаточно для ведения победо­носной войны с Турцией. В сентябре главные силы Черномор­ского флота были разделены на три эскадры. Две из них, составленные из кораблей более новой постройки под коман­дованием вице-адмирала П.С.Нахимова (старший флагман) и контр-адмирала Ф.М.Новосильского (младший флагман) получили задачу по охране побережья и наблюдению за турецким флотом. Эти эскадры (по четыре-пять линейных кораб­лей и одному-два фрегата или брига) с начала русско-турецкого конфликта по­очередно находились в море, преимуще­ственно в его восточной части, между кавказским (принадлежавшим России) и ана­толийским (турецким) берегами. Крейсерство русских кораблей имело целью воспрепятствовать, еще до начала войны, доставке оружия и боеприпасов Шамилю, не начиная боевых действий, если противник сам не перейдет в наступление. Третья эскадра состояла из более старых кораблей и находилась в Севастополе в качестве резерва. Кроме того, для наблюдения непо­средственно за районом Босфора сформи­ровали четвертую эскадру из пароходо­фрегатов и вооруженных пароходов под командованием вице-адмирала В.А.Корнилова. Из ее состава высылались отдельные отряды (два-три парохода) для блокады румелийскош (болгарского) и анатолийского берегов в районе проливов. Основной их задачей являлась разведка — установление состава турецкой эскадры и момента ее входа в Черное море. В случае начала военных действий с Турцией в большой опасности могли оказаться слабые русские укрепления, разбросанные по восточному побережью Черного моря от поста Св.Николая у самой турецкой границы до города Поти и поста Редут-Кале близ Сухума. Пограничный пост Св.Николая замы­кал дорогу от Батума до берега Черного
моря, весь его гарнизон состоял из 300 человек и двух орудий. Здесь находился склад с тысячами тонн муки, который мог стать легкой добычей противника. Пост Редут-Кале защищался только одной ротой русских солдат, хотя там располагался большой артиллерийский склад боеприпасов. Поти охранял гарнизон в 40 человек, а между тем там имелись две хорошо сохранившиеся старинные каменные кре­пости, способствовавшие созданию, при наличии большого гарнизона, неприступных узлов обороны. Императору Николаю I стало ясно, что необходимо срочно усилить прибрежную кавказскую границу России и помешать нападению турок на Абхазию. 13 сентября в Севастополе получили приказ из столицы о немедленной пе­реброске из Крыма на Абхазское побе­режье в район Анакрии (между Сухумом и Поти) 13-й пехотной дивизии для усиления сухопутной границы с Турцией.
Спустя четыре дня эскадра в составе 12 линейных кораблей, двух фрегатов, семи пароходов и 11 транспортных судов под командованием Нахимова вышла в море. По прибытии к месту назначения 24 сентября моряки закончили выгруз­ку шестнадцати пехотных батальонов с двумя артиллерийскими батареями об­щей численностью 16383 человек, а так­же боеприпасов, провианта и других грузов, в том числе 824 лошадей. Успешно выполненная операция по переброске войск сразу улучшила положе­ние России на Кавказском побережье. «С великой радостью узнал я о благо­приятном прибытии на Кавказ 13-й дивизии», — писал Николай I наместнику на Кавказе Воронцову. Царь предвидел нападение значительных сил турецких войск из Батума на Абхазию и признавал «эту сторону нашей границы за слабейшую, ибо ни Николаевский редут, ни Поти не суть преграды предприимчивому неприятелю». Начало Восточной войны и «охота» за турецкой эскадрой. Получив отказ на свой ультиматум от 14 сентября, Турция 4 октября 1853 года объявила войну России и начала военные действия на дунайском и кавказском фронтах. При этом она не сделала официального заявления об объявлении войны командующим русскими войсками, пыта­ясь тем самым захватить их врасплох, пока турецкий манифест об объявлении войны кружным путем через Вену шел в Петербург. После захвата поста Св.Николая 20 октября турки обстреляли и сильно по­вредили военный пароход «Колхида», отразивший нападение и ушедший в Су хум-Кале. С этого боевого эпизода фак­тически началась война Турции с Росси­ей на море. Вскоре из Стамбула вышла эскадра для доставки большого десанта на Кавказ. В качестве основной цели в войне с Турцией Николай I первоначально поставил захват Константинополя и проливов, рассчитывая решить эту задачу высадкой мощного морского десанта на берега Босфора. Но после появления англо-фран­цузского флота в Мраморном море эту операцию признали невыполнимой и за­дание флоту пришлось изменить: он дол­жен был воспрепятствовать перевозке мо­рем турецких войск и снаряжения на Кавказский фронт, а также доставке ору­жия и боеприпасов повстанческим отрядам Шамиля. Едва Нахимов с эскадрой возвратился в Севастополь, как ему пришлось взяться за решение еще более трудной и опасной задачи — найти и уничтожить турецкую эскадру. Светлейший князь адмирал А.С. Меншиков, главнокомандующий в Крыму, не дав морякам отдохнуть и про­извести необходимый ремонт, приказал Нахимову немедленно выходить в крейсерство с четырьмя линейными кораблями — «Императрицей Марией», «Чесмой», «Храбрым», «Ягудиилом», фрегатом «Кагул» и бригом «Язон». В предписании адмиралу главнокоман­дующий указывал: «По сведениям из Константинополя, сделалось известным, что турецкое правительство дало своим крей­серам приказ по миновании 9 октября в случае встречи с русскими и буде они в меньших силах — атаковать их. Так как известие это неофициальное, оно со сто­роны нашей не должно быть принято за разрыв, но ежели оно справедливо, мо­жет повергнуть наших крейсеров внезапной атаке. В предупреждение сего я пред­писываю:
1) пароходу «Бессарабия» находиться в вашем отряде.
2) Вашему прево­сходительству распространить свое крей­серство к анатолийскому берегу, между мысом Керемпе и портом. Амастро, так, чтобы быть на пути сообщения между Константинополем и Батумом. Эскадра ваша может подходить на вид берегов, но не должна без повеления высшего начальства или открытия неприятельских действий со стороны турок вступать с ними в дело.
3) к фрегату «Коварна» и бригу «Эней» послан пароход «Дунай» для предупреждения их быть осторожны­ми и соединиться с эскадрой Вашего пре­восходительства» .
О начале войны России с Турцией в Севастополе еще никому ничего не было известно...
11 октября при легком норд-норд- осте эскадра Нахимова снялась с Севастопольского рейда. Вскоре с эскадрой соединились фрегат «Коварна» и бриг «Эней», но лишь для рапорта о том, что израсходованы запасы воды и провианта. Адмиралу пришлось отослать их в Севастополь с предупреждением: «Быть осторожным — близко к разрыву!» Через несколько дней фрегат «Ко­варна» снова присоединился к эскадре Нахимова. Сразу по выходе в море, в развитие предписания Меншикова, Нахимов издал приказ № 145 по Черноморской эс­кадре, в котором обязывал командиров кораблей действовать следующим образом: «При встрече с турецкими военными судами первый неприязненный выстрел должен быть со стороны турок, но то судно или суда, которые на это покусятся, должны быть немедленно уничтожены... В заключение я должен сказать, что, имея такой отряд под командой, мне ничего не остается более желать, как скорейшего разрыва со стороны России с Турцией, и тогда я убежден, что каждый из нас исполнит свой долг».
В течение двенадцати дней при пере­менной погоде эскадра Нахимова крейсировала у мыса Керемпе, проводила обычные учения, досматривала редкие турецкие торговые суда. 26 октября корвет «Калипсо» доставил депеши из Севастополя о прорыве пароходов Дунайской флотилии с гребными канонерскими лодками на буксире вверх по реке через турецкие укрепления и о занятии сильным турецким отрядом города Калафата на левом берегу Дуная, откуда удобно было предпринимать наступательные действия против войск правого крыла русской армии. «Войну можно считать начавшейся», — писал Корнилов Нахимову и передал разрешение Меншикова захватывать турецкие военные суда. К 27 октября погода резко изменилась. Похолодало, начало штормить. Замерзавшие на лету брызги достигали верхних парусов. Огромные линейные корабли валяло на волнах, как малые суденышки. На «Ягудииле» образовалась значительная течь в трюме, а на «Храбром» сломались стеньги, дважды изорвались марсели и про­било борт под правым шкафутом. Одновременно с плаванием эскадры Нахимова небольшой отряд в составе трех пароходофрегатов под флагом Корнилова вел наблюдение за Босфором и крейсировал вдоль румелийского берега в районе Варна — мыс Керемпе. 26 октября почти у входа в Босфор с флагманского судна отряда пароходо- фрегата «Владимир» обнаружили турецкую эскадру в составе пяти больших фрегатов и нескольких малых судов. Корнилов немедленно дал знать об этом Меншикову в Одессу, направив туда парохо-дофрегат «Громоносец». Считая свои силы недостаточными для нападения на противника, Корнилов с отрядом вернулся 28 октября в Севастополь за подкреплениями. Там адмирал отдал приказ о том, что принимает на себя командование эскадрой Новосильскош, и на следующий день снова вышел в море с пятью кораблями и пароходофрегатом «Владимир» в надежде встретиться с не­приятелем и уничтожить его. Однако к этому времени турецкая эскадра успела уйти в восточном направлении. Между тем от встречных «купцов» было получе­но известие, что незадолго перед тем выш­ли из Босфора в Трапезунд три турецких военных парохода. Приказав эскадре под командованием Новосильскош идти на соединение с Нахимовым, Корнилов на «Владимире» поспешил к Трапезунду. Только 30 октября в Севастополе по­лучили Высочайший манифест Николая I об объявлении войны Турции, а 1 ноября пароходофрегат «Бессарабия» доставил Нахимову известие об этом. С большим трудом пароход подошел к корме флаг­манского корабля, и командир «Бесса­рабии» капитан-лейтенант Щеголев прокричал в рупор с ходового мостика об объявлении войны.
Этим снимались любые ограничения на свободу действий эскадры. В тот же день Нахимов передал своим судам ко­роткий телеграф: «Война объявлена! Отслужить молебствие и поздравить команду!»
«Бессарабия» вошла в состав эскадры Нахимова и патрулировала вокруг нее в радиусе 10—15 миль. Попадались небольшие парусные суда прибрежного плававши — фелюги, для перевозки грузов и рыболовства, на которых самый тщательный осмотр не обнаружил никаких воен­ных грузов. Но 4 ноября во второй половине дня марсовый матрос усмотрел на горизонте дым парохода. Командир «Бессарабии» дал команду приблизиться к берегу, остановить машину и закрыть дымовую трубу лиселями — чтобы пароходо-фрегат издали выглядел как низко сидящий купеческий бриг. Постепенно силуэт неизвестного парохода начал расти на горизонте и открылся его двухмачтовый рангоут. Противник заметил «Бессарабию», идущую под парусами, и, приняв пароходофрегат за турецкое купеческое судно, начал приближаться к нему. Щеголев приказал повернуть на пра­вый галс, убрать паруса и дать пар в машину. Клубы дыма вырвались из трубы «Бессарабии», и она полным ходом пошла на сближение с противником. Превраще­ние купеческого брига в пароходофрегат привело турок в смятение. Их пароход по­пытался уйти и повернул к берегу, но два русских ядра заставили его остановиться. Команда быстро спустила шлюпку и ус­пела свезти на берег командира, его по­мощника и часть сухопутного десанта. Вскоре выяснилось, что пароход назывался «Маджари Теджарет», он шел с казенным грузом турецкого правительства. Захваченный приз отвели в Севастополь и зачислили в состав Черноморского флота под наименованием «Турок». Так как эскадра Нахимова с момента выхода в море ни разу не заходила в главную базу, крейсируя в бурную погоду между Сухумом и Синопом — главной гаванью Анатолийского побережья, то к началу ноября ей требовалось пополне­ние, так как часть кораблей нуждалась в ремонте и подлежала отправке в Севастополь.
Тем временем Корнилов на пути от Варны к порту Амастро 5 ноября встре­тил турецко-египетский военный пароход «Перваз Бахри» («Морской Вьюн»), шедший из Синопа. Это было паровое судно, вооруженное десятью орудиями с машиной мощностью 220 л.с.
После четырехчасового преследования «Владимир» догнал неприятеля и взял его в качестве трофея после боя, в котором «Перваз Бахри» оказал упорное сопротивление. Еще в начале поединка опытный моряк командир «Владимира» капитан-лейтенант Г.И.Бутаков* заметил, что у турецкого парохода нет кормовых орудий. Разящими продольными выстрелами** пароходофрегат после двухчасового боя привел «Перваз Бахри» в беззащитное состояние и принудил его экипаж спустить флаг. Это был первый в истории бой паровых кораблей. Турецкая команда численностью 150 человек только убитыми по­теряла 57, в том числе командира парохода. От пленных Корнилов узнал, что замеченные им 26 октября большие турец­кие фрегаты являются частью эскадры ви­це-адмирала Османа-паши, направлявшейся в Синоп. Нуждаясь в пополнении запасов топлива, «Владимир» с трофеем вернулся в Севастополь. Эскадры Новосильского и Нахимова встретились в полночь на 6 ноября. Первый исполнил то, что ему поручил Корнилов, пополнив эскадру Нахимова линейными кораблями «Ростислав» и «Святослав» и бригом «Эней». Нахимов отправил в Севастополь на ремонт линейный корабль «Ягудиил», имевший сильную течь, и бриг «Язон». Павел Степанович просил Новосильского доложить Меншикову и Корнилову, что он с эскадрой пойдет осмотреть Синоп, так как им захвачена фелюга, хозяин которой заявил, что там находятся три парохода и два фрегата турок. Решив немедленно идти на встречу с турецкой эскадрой и уничтожить ее, Нахимов в этот же день объявил приказ по эскадре: «Не распространяясь в наставлениях, я выскажу свою мысль, что в морском деле близкое расстояние от неприятеля и взаимная помощь друг другу есть лучшая тактика. Уве­домляю командиров, что в случае встречи с неприятелем, превышающим нас в силах, я атакую его будучи совершенно уверен, что каждый из нас сделает свое дело».
Что же касается турецкой эскадры, то она разошлась в море и с эскадрой Новосильскош, и с эскадрой Нахимова. Ее видел только личный состав пароходо-фрегата «Одесса» (командир Ф.С.Керн). Поздней осенью в Черном море свирепствуют сильные штормы, и эскадра На­химова 7—9 ноября на переходе к Сино­пу попала в один из них. Шестьдесят ча­сов на кораблях о смене дня и ночи зна­ли только по тому, как мгла то принима­ла свинцово-серый оттенок, то снова становилась чернильно-черной. В результате линейные корабли «Святослав» и «Храбрый» и фрегат «Коварна» получили настолько серьезные повреждения рангоута, что Нахимов вынужден был отправить их на ремонт в Севастополь, приказав сейчас же по исправлении идти к Синопу. Вместе с поврежденными судами ушли пароходофрегат «Бессарабия» и тро­фейный пароход «Турок», которыми при отсутствии попутного ветра предпола­галось буксировать линейные корабли. Фрегат «Кагул» Нахимов послал к Босфору для крейсирования между мы­сом Керемпе и портом Амастро. 8 ноября фрегат попал в непогоду у мыса Керемпе. Туман был настолько густым, что не позволял ничего различить на расстоянии десяти метров. А когда он рассеялся, с «Кагула» увидели четыре турецких фрегата, идущих на него под всеми парусами двумя колоннами. Минута-другая, и русский фрегат мог оказаться между кораблями противника. Нечего было и думать о том, чтобы принять неравный бой. «Кагул» сделал отчаянную попытку уйти от преследования. С риском каждую минуту погибнуть в волнах фрегату удалось с наступлением сумерек оторваться от неприятеля. «Кагул» направился к Сева­стополю и догнал эскадру Новосильского, возвращавшуюся после встречи с эскадрой Нахимова. Командир фрегата изве­стил адмирала о присутствии в море не­приятельского отряда и, несмотря на по­вреждения кОрабля и большую течь, вер­нулся в крейсерство к мысу Керемпе. Тем временем Нахимов с оставшимися у него 84-пушечными кораблями «Императрица Мария», «Ростислав» и «Чес- ма» и бригом «Эней» продолжал следовать к Синопу. 10 ноября лавирующие против ветра суда отряда вышли на траверз мыса Па- хиос. В разрывах между тучами проглянуло голубое небо. Серые скалистые бе рега окатывались клокочущей пеной. Прошли Алиман-бухту, в которой на песчаном пляже волны выбросили массу де­рева и водорослей. Наконец перед эс­кадрой предстал Синопский полуостров. Желтый и каменистый, он казался окруженным водой со всех сторон. 11 ноября в 16 часов «Бессарабия» прибыла в Севастополь, опередив от­правленные туда Нахимовым на ремонт линейные корабли «Святослав», «Храб­рый» и фрегат «Коварна». От командира «Бессарабии» Щеголева командир порта вице-адмирал М.Н.Станюкович узнал, что Нахимов остался в открытом море перед лицом неприятеля всего с тремя потре­панными штормом кораблями и одним бригом. Только что вернувшаяся в базу эс­кадра Новосильского тоже попала в силь­нейший шторм, четыре дня не пускавший ее на рейд Севастополя. Экипажи нуждались в отдыхе, корабли — в ремонте. Но вечером 11 ноября Новосильский полу­чил предписание Корнилова наутро снова идти с пятью кораблями на помощь На­химову. Эскадра Новосильского на этот раз состояла из 120-пушечных кораблей «Париж», «Великий князь Константин», «Три Святителя» и двух фрегатов — 60-пушечного «Кулевчи» и 44-пушечнош «Кагул». 11 ноября Нахимов, придя к Синопу, обнаружил стоящую в бухте под прикры­тием береговых батарей эскадру Османа-паши в составе семи больших фрега­тов, трех корветов, двух вооруженных пароходов, двух купеческих бригов (на схеме сражения не показаны) и двух воен­ных транспортов. Если учесть, что два па­рохода («Меджари Теджарет» и «Перваз Бахри») противник потерял ранее, то эс­кадра Османа-паши представляла теперь собой фактически весь боеспособный во­енно-морской флот турок. Османская эс­кадра, прибывшая в Синоп из Стамбула, стояла на рейде и готовилась к высадке десанта в районе Сухума и Поги. Нахимов сразу же послал донесение в Севастополь на бриге «Эней» о том, что им в Синопе блокирована турецкая эскадра. Он про­сил Меншикова немедленно прислать отправленные в ремонт линейные корабли «Храбрый», «Святослав», фрегат «Ковар­на» и пароходофрегат «Бессарабия». Эскадра Нахимова подошла к самому входу в Синопский залив на траверз горы Ада-Кьой, заперев выход из залива. По­ложение русского адмирала в этот момент
было более чем затруднительным. Но он решил своими малыми силами все-таки блокировать гавань и ждать скорейшего подкрепления из Севастополя. Синоп в древности являлся одной из главных греческих колоний на южном берегу Черного моря. В античном Синопе проживало 50—60 тысяч человек. Благо­даря удобному географическому положению и двум гаваням он вскоре сделался богатым торговым городом. К началу Во­сточной войны Синоп состоял из собственно турецкой части в западной части и греческого квартала в восточной, в горо­де проживало 10—12 тысяч человек. При приближении к городу с моря сначала перед наблюдателем вырастала зубчатая башня единственного вполне со­хранившегося древнего здания, носившего название замок Митридата,* потом выступали его своды и пониже них — ам­фитеатр белых крыш с узкими высокими минаретами. На верфях Синопа строились кочермы и транспорты для турецкой казны, ре­монтировались суда. Город являлся одной из баз турецкого военно-морского флота. Бури, стойко выдержанные эскадрой Нахимова, загнали эскадру Османа-паши в Синоп, где турецкий флагман вскоре убедился, что не достигнет побережья Кав­каза без схватки со смелым противником.
Турецкому адмиралу представлялась возможность действовать по одному из двух вариантов:
— выйти в море и, пользуясь темными ночами и свежим ветром, осуществить прорыв в Босфор, без особого риска для себя, подвергаясь случайностям скоротеч­ного боя с тремя кораблями Нахимова. При этом, конечно, не исключалась поте­ря части эскадры, но осенние бури и темнота оставляли надежду разойтись с противником в море;
— оставаться на якоре, приняв все ме­ры к отражению атаки русских.
Если даже, поставив себя на место турецкого флагмана, принять второй вариант и предположить, что лучше всего для Ос­мана-паши было выжидать нападения в Синопе, то при взгляде на карту видно, что турецкая эскадра могла бы оказать упорное сопротивление, если бы нахо­дилась не вблизи города, а южнее его, на краю мелководья. В этом случае орудия на бортах судов, обращенных к берегу, бездействовали бы. Поэтому турецкий адми­рал мог их снять и установить на берегу. Тогда русские корабли, откуда бы они ни подошли, подверглись бы продольным выстрелам. Если с востока, то их встретил бы в нос огонь турецкой эскадры, с юга — залпы береговых батарей, а после занятия позиции для боя они во время него нахо­дились бы между двух огней. Осману-паше не следовало опасаться даже восточного ветра, дующего внутрь бухты, тре­бовалось только иметь наготове два яко­ря; сначала отдавался якорь со стороны борта, обращенного к морю, а завидя неприятеля, — с противоположного, и с по­мощью шпринтов суда становились в боевую линию. Но Осман-паша, проявив беспечность, довольствовался только ба­тареями, построенными давно и без большого смысла. Впоследствии почти поло­вина из них бездействовала, а некоторые в пылу боя вредили не столько нападавшим, сколько своим.
Прижавшись к городу, эскадра Осма- на-паши обрекла Синоп на неминуемое разрушение, нисколько не обеспечив соб­ственной защиты.
Не позволяя себе принижать военное искусство и опыт противника, Нахимов, без сомнения, полагал, что Осман-паша поступит так, как распорядился бы на его месте он — Нахимов, и поэтому, конеч­но, не помышлял об атаке турок, имея всего три корабля.
Несмотря на то, что Османпаша вер­но оценил намерения Нахимова, он все-таки остался на открытом рейде, не веря, возможно, ввиду близости англо-француз­ского флота, стоявшего в бухте Бешик-Керфез (в проливе Дарданеллы), что рус­ские атакуют его эскадру. Турецкий адми­рал, видимо, не знал, что в то время флот союзников имел лишь распоряжение своих правительств не допустить атаки Константинополя. Осман-паша сообщил в столицу Высокой Порты о появлении перед
Синопом трех кораблей противника и, вероятно, рассчитывал на присылку подкреплений и, возможно, на прибытие анг­ло-французского флота, о приходе кото­рого в Мраморное море уже знал.
16 ноября отряд Новосильского подошел к Синопу и, таким образом, Нахимов получил подкрепление значительно боль­шее, чем ожидал. Вместо двух 84-пушеч- ных кораблей, одного фрегата и одного парохода к Синопу прибыло три 120-пу- шечных корабля и два фрегата.
Нахимов назначил атаку турецкой эс­кадры на 18 ноября, а накануне собрал командиров и ознакомил-их с планом боя, изложенным в его приказе по эскадре от 17 ноября.
Эскадра двумя кильватерными колон­нами по сигналу адмирала должна была войти на Синопский рейд под всеми пару­сами, занимая затем места против кораб­лей противника на дистанции наиболее эффективного огня. Движение двумя ко­лоннами сокращало вдвое время пребы­вания русских кораблей под огнем не­приятеля с момента прихода на рейд до окончания развертывания для боя.
Придя на свои места, корабли должны были стать на якорь с заранее заведенны­ми шпрингами на оба якоря, для того что­бы иметь возможность во время боя по­стоянно удерживать борт против неприя­теля в случае изменения ветра или течения.
Для предохранения шлюпок от уни­чтожения и повреждения под огнем, а также для возможности спасения личного состава следовало подготовить гребные суда к спуску так, чтобы во время боя держать их на противоположном противнику борту.
Предусматривалось иметь на грот-марсе или салинге каждого корабля особо­го офицера, наблюдающего за эффектив­ностью огня и корректирующего его в случае, если комендорам будет трудно из-за дыма наводить орудие в цель. Этот же офицер должен был дать команду вниз о перестановке корабля при помощи шпринга.
После первых прицельных выстрелов в случае попадания положение орудия фиксировалось мелом на пушечном клине с тем, чтобы в дальнейшем ходе боя,
коща цель окутается дымом, устанавли­вать по этой отметке орудие для следующего выстрела.
Командирам обоих фрегатов «Кагул» и «Кулевчи» приказывалось во время боя оставаться под парусами на подходах к рейду и наблюдать за неприятельскими пароходами на случай, если они попыта­ются действовать на ходу против эскадры или прорываться в море.
В приказе Нахимов предоставил ко­мандирам кораблей инициативу и право действовать по своему усмотрению в слу­чаях, если некоторые наставления вызовут у них затруднения в конкретной боевой обстановке.
На судах русской эскадры имелось 720 орудий, из них 76 бомбических 68-фунтового калибра, стрелявших разрывными снарядами.
Противник располагал на судах 510-ю и на береговых батареях — 38 орудиями. Важным преимуществом русских кораблей перед турецкими являлось наличие на первых бомбических орудий, установленных на нижнем деке. Они стреляли бомбами, т.е. разрывными снарядами, снабженными дистанционными зажигательными трубками, тоща как обычные морские пушки — ядрами. При попадании такой бомбы в борт или палубу деревянного судна образовывалась брешь площадью более одного квадратного метра, возникал пожар. В бою деревянные корабли, пораженные разрывными снарядами, неизбежно погибали, так как личный состав, неся большие потери, не успевал бороться с многочисленными пожарами. Бомбические орудия были приняты на вооружение в русском флоте в 1842 году, но в боевых условиях их опробовать до начала Восточной (Крымской) войны не пришлось.
Утром 18 ноября, при порывистом ветре и в темноте, русская эскадра построилась в две кильватерные колонны. Корабли спустили на воду гребные суда, чтобы сберечь их, и в 9 ч 30 мин по сигналу «приготовиться к бою и идти на Синопский рейд» поставили все возможные паруса. Нахимов на «Императрице Марии» и Нов сильский на «Париже» шли в голове своих колонн. Командующий эскадрой начал атаку, не дожидаясь Корнилова, шедшего к Синопу с тремя пароходофрегатами и, по- видимому, предполагавшего принять об­щее командование.


Неудачно построенная турецкая эскад­ра в месте своей стоянки непосредствен­но поддерживалась тремя береговыми батареями № 4, 5 и 6. Суда стояли на пшринге под берегом в слегка изогнутой, в виде полумесяца, линии, отчасти заслоняя собой некоторые из береговых батарей и тем мешая их действию. Кроме того, при входе в бухту имелось еще три батареи — № 1, 2 и 3, от которых эскадра Нахимова прошла на достаточно большом расстоянии — 5—10- кабельтовых. Огонь этих батарей не представлял для русских кораблей при быстром движении серьезной опасности. Осман-паша усугубил свои ошибки, позволив противнику приблизиться к турецкому флоту на расстояние не более 600 м и не пытаясь его остановить.
Около 12 ч 30 мин, корабли эскадры уже подходили к назначенным им по дисПозиции местам на Синопском рейде, флагманский турецкий 44-пушечный фрегат «Авни Аллах» («Бог Спаситель») открыл огонь по кораблю Нахимова, шед шему в кильватерной колонне, ближайшей к берегу. Тотчас же вся турецкая эскадра и береговые батареи начали ожесточенный обстрел ядрами, картечью и книпелями русских судов. «Императрицу Марию» засыпал шквал ядер, которые перебили большую часть рангоута и стоячего такелажа; у гротмачты осталась нетронутой только одна ванта. Однако корабль безостановочно шел вперед и, ведя непрерывный огонь по неприятельским судам, отдал якорь против фрегата «Авни Аллах». Корабли эскадры Нахимова в соответствии с диспозицией боя заняли свои места и стали на шпринг, почти одновременно они вступили в бой.
Первый удар с русского флагмана обрушился на фрегат «Авни Аллах», который был засыпан бомбами и ядрами и быстро подожжен. Не справляясь с тушением пожаров, экипаж уже через полчаса после начала боя расклепал якорную цепь и стал искать спасения на отмели под прикрытием береговой батареи № 4. Но, дрейфуя по ветру и течению, турецкий флагман попал под огонь двух русских кораблей и, совершенно избитый и объятый пламенем, выбросился на мель под берегом, под защиту береговой батареи № 6. С флагмана Нахимова перенесли огонь на 44-пушечный фрегат «Фазлы Аллах» («Божья помощь» — бывший русский фрегат «Рафаил», сдавшийся туркам в 1829 г.), который вскоре загорелся и так­же объятый пламенем был вынужден выброситься на мель под защиту береговой батареи № 5. После всего этого действия русского флагманского корабля сосредоточились против батареи № 5.
Второй линейный корабль эскадры Нахимова «Великий князь Константин» открыл сильный огонь по береговой батарее № 4 и двум 60-пушечным фрегатам «Навеки Бахри» («Морская стрела») и «Несми Зафер» («Зефир победы»). Ему на помощь пришел третий линейный корабль Нахимова «Чесма», который перестал отстреливаться от направленного на него огня и сосредоточил все свои удары против особенно яростно сражавшегося с «Константином» фрегата «Навеки Бахри». Последний, пораженный огнем двух линейных кораблей, взлетел на воздух, притом груда его обломков и останки экипажа упали на береговую батарею N° 4, выведя ее из строя. Второй турецкий фрегат был сильно поврежден, после того как у него перебило шпринг, но продолжал держаться на плаву. «Константин» сосредоточил огонь на 24-пушечном корвете «Неджми Фешан» («Лучезарный») и вывел его из строя. Сильно поврежденное судно еще держалось на плаву, но никакой опасности для русского флота уже не представляло. Линейный корабль «Чесма» своими действиями помог «Константину» уничтожить «Навеки Бахри» и практически стер с лица земли береговые батареи № 3 и 4. Флагманский корабль эскадры Новосильского «Париж» открыл сильный огонь по береговой батарее № 5, 56-пушечному египетскому фрегату «Дамиад» (имя соб­ственное — М.Д.) и 22-пушечному корвету «Гюли Сефид» («Белая роза»). После того как сильно поврежденный фрегат сдрейфовал к берегу, где загорелся и после 17 часов взорвался, а взлетевший на воздух корвет затонул на месте стоянки, «Париж» сосредоточил свой огонь на 64-пушечном фрегате «Низамие» («Порядок») контр-адмирала Гусейна-папш. Сильно поврежденный фрегат со сбитыми фок и бизань-мачтами сдрейфовал к берегу, где загорелся и взорвался после 17   часов. После этого «Париж» снова сосредоточил огонь всех своих орудий против береговой батареи № 5. Второй корабль эскадры Новосильского «Три Святителя» вступил в борьбу с 54-пушечным фрегатом «Каиди Зафер» («Путеводитель победы») и 64-пушечным фрегатом «Низамие», но первые неприятельские ядра перебили его шпринг. Корабль начал беспомощно вращаться, и его отнесло ветром под береговую батарею № 6, которая открыла по нему прицельный разящий огонь.
Мичман Варницкий вместе со своей командой был отправлен на барказе и полубарказе с корабля «Три Святителя», чтобы завести якорь (верп). Раненный в руку, он сумел выполнить поручение. Третий линейный корабль эскадры Новосильского «Ростислав», который сам находился под сильнейшим огнем неприятеля, тотчас прекратил на него отвечать и весь свой огонь направил на береговую батарею № 6. Русские бомбы уничтожили батарею, а спасенный «Три Святителя», перенацелив свои орудия на фрегат «Каиди Зафер», сильно его повредил. Спасаясь с горящих кораблей, турецкие матросы бросались в воду, добираясь до берега вплавь. После того как «Ростислав» расправился с береговой батареей № 6, он сосредоточил огонь на 24-пушечном корвете «Фейзи Меабуд» («Источник изобилия»), заставив его сдрейфовать к берегу и выброситься на мель. После боя корвет сгорел. Кроме того, в ходе сражения от русских бомб взорвались и затонули на месте стоянки пароход «Эрегли», два военных транспорта и два брига. Из турецкой эскадры спасся только один египетский военный пароход «Таиф» под командованием английско го офицера Адольфа Слейда, имевшего в турецком флоте звание контр-адмирала и прослужившего Турции два десятка лет в качестве военного советника (турецкое имя — Гобарт-паша). Ему удалось вывести пароход из синопской ловушки благодаря своей находчивости и смелости. Во время боя оба турецких парохода «Таиф» (22 орудия, 450 л.с.) и «Эрегли» (4 орудия, 140 л.с.) не оказали атакованной эскадре никакой помощи. Быстрым маневром они легко могли бы стать за кормой или перед носом атакующих русских кораблей и поражать их продольными выстрелами. Заняв место между русскими кильватерными колоннами, турецкие пароходы могли одновременно поражать артиллерийским огнем обоих бортов два корабля противника. Особыми боевыми качествами, помимо большого хода, обладал пароход «Таиф», вооруженный двумя 10-дюймовыми бомбическими ору­диями, четырьмя 36-фунтовыми и шестнадцатью 24-фунтовыми пушками. В самый критический момент боя, когда оба флагманских корабля русских боролись с несравненно более сильным противником, обладавшим помимо корабельной еще и береговой артиллерией, «Таиф» мог бы принести огромную пользу турецкой эскадре. Остается загадкой, почему пароход находился во время битвы в бездействии, за боевой линией. И только в 13 часов, когда уже взлетел на воздух «Навеки Бахри» и адмиральский фрегат «Авни Аллах» едва держался против бомбических орудий «Императрицы Марии», а по всей боевой линии обнаружилось несомненное превосходство русского флота, — командир «Таифа» убедился, что все кончено и, не теряя времени, решил спастись из этого ада. За ним погнались было фрегаты «Кагул» и «Кулевчи». Но пароход беспрестанно маневрировал, меняя направление хода, — ему достаточно было для этого только повернуть руль, для парусных же фрегатов каждый поворот требовал значительной работы с парусами. «Таиф» же то останавливал машину, то шел задним ходом, то передним и затем вдруг, обменявшись с фрегатами несколькими залпами, пустился самым полным ходом вперед и быстро исчез из зоны досягаемости артиллерии русских фрегатов. «Кагул» и «Кулевчи» после безуспешной погони возвратились к эскадре Нахимова

и действовали там, где еще оказывалось сопротивление. В 13 ч 30 мин из-за мыса показался пароходофрегат «Одесса» под флагом Корнилова, вооруженный шестью орудиями: двумя бомбическими и четырьмя 24-фунтовыми пушками. За ним следовали паро-ходофрегаты «Крым» и «Херсонес». Полутора часами раньше, в полдень, находясь против Синопского рейда, по северную сторону города, Корнилов, стоя на мостике «Одессы», увидел через Синопский перешеек Андреевский флаг на мачте «Императрицы Марии». Адмирал перекрестился и промолвил: «Помоги, Господи, Павлу Степановичу!» и приказал дать сигнал: «Держаться соединенно!»
Вскоре матросы и офицеры отряда Корнилова услышали стрельбу и увидели, как русские ядра, перелетевшие через перешеек, севернее его вспенивали море. Пароходы понеслись полным ходом, как вдруг показался бежавший из Синопа «Таиф». На «Одессе» немедленно подняли сигнал следовавшим за ней «Крыму» и «Херсонесу»: «Атаковать неприятеля, по­тавив его в два огня!» «Таиф», ввиду грозившей ему опасности, снова переменил курс. «Одесса», далеко оставив за собой «Крым» и «Херсонес», под полными парами и парусами поспешила пересечь путь турецкому пароходу, затем сблизилась с ним на пушечный выстрел. Неравенство в вооружении и скорости дорого могло обойтись храбрецам с русского пароходофрегата. Были моменты, когда из-за повреждений «Одесса» могла действовать только одним бомбическим орудием и почта не отвечала на огонь неприятеля. Единственное стрелявшее на пароходе орудие молодецки наводил храбрый лейтенант князь В.И.Барятинский. Ядро с «Таифа» разбило штурвал и убило рулевого. Несмотря на превосходство неприятеля в огне, бесстрашные Корнилов и командир парохода капитан-лейтенант Г.И.Бутаков старались подойти к неприятелю с целью взять его на абордаж. Но «Таиф» стал удаляться и при огромном преимуществе в огневой мощи и скорости не сумел нанести русскому, пароходофрегату больших потерь. В итоге экипаж «Одессы» потерял одного че

ловека убитым и одного раненым. Убедившись в невозможности догнать убегавшего с поля боя «Таифа» и в бесполезности его преследования, отряд Корнилова также присоединился к эскадре Нахимова. Вот картина, представшая перед глазами экипажей пароходофрегатов, когда они вошли в Синопскую бухту: «Большая часть турецкой эскадры горела, древние зубчатые стены с башнями эпохи средних веков выделялись резко на фоне моря пламени. Большинство турецких фрегатов еще горело, и когда пламя доходило до заряженных орудий, происходили сами собой выстрелы и ядра перелетали над нами, что было очень неприятно. Мы видели, как фрегаты один за другим взлетали на воздух. Ужасно было видеть, как находившиеся на них люди бегали, метались на горящих палубах, не решаясь, вероятно, кинуться в воду». Близкая дистанция, мощь бомбических орудий и прекрасная артиллерийская выучка личного состава русских кораблей решили исход боя. К 17 часам с турецкой эскадрой было покончено (таблица). На плаву еще дер­жались два фрегата и корвет. Попытка буксировки пароходофрега том «Одесса» фрегата «Несми Зафер» не увенчалась успехом. Большие разрушения не позволили привести в Севастополь ни один из турецких кораблей, оставшихся после боя на плаву, всех их пришлось сжечь. Такая же участь постигла турецкие суда, выбросившиеся на прибрежные отмели. Экипажи кораблей эскадры Нахимова сражались доблестно и самоотверженно. Особенно отличились моряки 120-пушечного корабля «Париж» под командой капитана 1 ранга В.И.Истомина, который нанес поражение трем турецким судам. Русские корабли получили значительные повреждения в Синопском бою. Больше других пострадал флагманский корабль Нахимова «Императрица Мария». Спустя лишь только один час после начала боя, когда Нахимов хотел выразить благодарность экипажу «Парижа» за исключитель­но энергичную и меткую стрельбу, оказалось, что из-за уничтожения всех фалов поднять сигнал невозможно. 84-пушечный корабль «Императрица Мария» получил 60 пробоин и 11 повреждений, 120-пушечный корабль «Три Святителя» — 48 пробоин и 17 повреждений, корабль такого же ранга «Великий князь Константин» — 30 пробоин. В общей сложности русские корабли получили 199 пробоин и 77 крупных повреждений. Потери в личном составе исчислялись в 37 убитых и 229 раненых.
Турки лишились 15 из 16 кораблей, были подавлены или уничтожены все их береговые батареи. Потери личного состава — свыше трех тысяч человек убитыми и ранеными. В плен попали около 200 человек, в том числе сам командующий эскадрой Осман-паша и командиры трех кораблей. Когда флагманский турецкий фрегат начал тонуть, экипаж вышел из повиновения и самовольно бежал на берег. Османапашу ограбили, отняв у него деньги, часы и одежду, и бросили на тонувшем фрегате. С перебитой ногой, по пояс в воде, держась руками за пушечный брюк, он сложил оружие и сдался только после того, как его фрегат погрузился в воду по батарейную палубу. В течение почти пятичасового боя эскадра Нахимова сделала 16865 выстрелов, из них свыше тысячи — двумя ядрами. Последними в основном стреляли с «Ростислава», что вызвало на нем разрыв нескольких орудий. При небольшом числе убитых — 5 человек — на корабле было много раненых — 104, что можно объяснить именно разрывами пушек. 20 ноября в 5 часов утра, когда экипажи кораблей спустя 36 часов по окончании боя успели заделать пробоины и исправить повреждения в рангоуте, эскадра в сопровождении пароходов, а частично и на буксире их, вышла из Синопа. Паро-ходофрегат «Крым», под флагом контр- адмирала А.И.Панфилова, буксировал более всех пострадавший флагманский корабль Нахимова «Императрица Мария». Конвой осуществляли фрегаты «Кулевчи» и «Кагул». «Великий князь Константин», на который Нахимов перенес свой флаг после сражения, вышел на буксире пароходофрегата «Одесса». «Три Святителя», в не менее бедственном состоянии, буксировался пароходофрегатом «Херсонес», а «Ростислав» — пароходофрегатом «Громоносец», только 19 ноября прибывшим из Севастополя. «Париж» и «Чесма», менее поврежденные, следовали самостоятельно. За Синопским мысом эскадра встретила сильную зыбь, так что пароходам пришлось прекратить буксировку. Ночью ветер усилился и корабли под парусами пошии к Севастополю. Утром 22 ноября ветер утих. Пароходофрегатам приказали вновь взять линейные корабли на буксир. После полудня первые три корабля благополучно достигли Севастополя, а к но­чи прибыли и остальные. Известие о победе уже успели получить в Севастополе. Восторженный прием встретил возвратившихся победите­лей. По свидетельству очевидцев, на поздравления Меншикова Нахимов ответил, что он гораздо более удивляется готов­ностью эскадры, в 36 часов после жестокого боя, к выходу из Синопской бухты, чем самой победе.
В тот же день светлейший князь ра­портовал о разгроме и уничтожении турецкой эскадры под Синопом Николаю I: «Повеление Вашего Императорского Ве­личества исполнено Черноморским фло­том самым блистательным образом. Пер­вая турецкая эскадра, которая решилась выйти в бой, 18-го числа ноября истреб­лена вице-адмиралом Нахимовым. Коман­довавший оною турецкий адмирал Осман-паша, раненый, взят в плен и привезен в Севастополь. Неприятель был на Синопском рейде, где, укрепленный береговыми батареями, принял сражение. При этом у него истреблено: семь фрегатов, шлюп, два корвета, один пароход и несколько транспортов. За сим, оставался один пароход, который спасся по превосходной быстроте своей. Эта эскадра, повидимому, есть та самая, которая снаряжалась для овладения Сухумом и содействия горцам».
Получив известие о разгроме турок под Синопом, английская и французская эскадры вместе с дивизией турецкого флота 22 декабря 1853 года вошли в Черное море. Разгром эскадры значительно ослабил морские силы Турции и сорвал ее планы высадки войск на абхазском побережье Кавказа. Синопское сражение — последний крупный бой парусного флота и первая морская битва, в которой использовались бомбические орудия, фактически решившие ее исход. Применение их, в свою очередь, подтолкнуло инженерную мысль к разработке броневой защиты корпусов боевых кораблей. Первые попытки создания кораблей, защищенных броней, были предприняты еще в ходе Восточной войны. С уроками Синопского боя связан и последовавший затем переход от деревянного кораблестроения к железному. Синопское сражение отчетливо продемонстрировало превосходство русского флота над турецким в качестве и боевой мощи оружия, подготовке личного состава и командования. Противник был разгромлен и уничтожен в своей базе за чрезвычайно короткое время и самым энергичным образом. Поход Нахимова к Синопу и решение блокировать турецкую эскадру всего тре­мя кораблями является образцом твердой воли, настойчивости, решимости и военного искусства, основанного на знании сильных и слабых сторон противника. Моральное единение с подчиненными и высокий авторитет начальника русской эскадры обеспечили уверенность в дости­жении полного успеха в обстановке, требующей исключительного напряжения и воли к победе.